Мой! Эйнли!Мастер/Пятый Доктор (ангст, ужосы).
Not Ginger
Романтический ужин подошел к своей кульминации.
- Теперь ты мой! - с безжалостной улыбкой заявил Мастер.
Доктор хорошо знал, что Мастер маньяк и садист, но это просто не укладывалось в голове. Так и не найдя даже следа сочувствия в холодных светлых глазах, Доктор тяжело вздохнул и обреченно побрел на кухню, где его ждали горы оставшейся после ужина грязной посуды.

Потом меня прорвало и я тоже стала хулиганить:

Вариант 1. Доктор/Мастер
- Мой! – торжествующе выдохнул Мастер, когда ему наконец-то удалось перехватить руки Доктора, опрокинуть его на спину и прижать к кровати.
- Ну уж нет, - прохрипел Доктор, отпихивая его ногой и высвобождаясь, - мой!
- Нет, мой! – раздосадованный Мастер предпринял ещё одну попытку, но Доктор на этот раз был начеку, - сегодня моя очередь с ним спать!
- Мальчики! Тета! Кощей! – донеслось из-за стены. - Если сейчас же не перестанете шуметь, больше не разрешу вам ночевать вместе!
- Ладно, бери, так и быть, - буркнул Тета, отдавая другу своего любимого плюшевого мишку. – Всё в порядке мама, мы уже спим!

Вариант 2. Третий Доктор/Дельгадо!Мастер
- Мой!
- Нет, мой!
- Это ещё почему?
- Потому что мой больше, мой дорогой Доктор! И длиннее! А значит – эффективнее.
- С чего это ты взял, старина? По-моему, совершенно одинаковые. Твой, на мой взгляд, даже чуть меньше.
- Что? Меньше?! - голос Мастера звучал оскорблённо. -Ну давай измерим, если не веришь.
- Ладно, ладно, одинаковые, - донеслось до в ступоре замершего под дверью и отчаянно заливающегося краской сержанта Бентона через несколько минут тишины. - Но размер – это не главное. Мой, мой дорогой Доктор, всё равно работает лучше! Дольше и надёжнее!
- Это ещё проверить надо.
- Так давай проверим!
- Ну не друг с другом же это делать, Мастер, в самом деле! Неудобно будет наблюдать за процессом.
– Так в чём проблема, Доктор? Позови сюда этого вашего сержанта, он там где-то в коридоре околачивался, на нём и проверим.
За дверью раздался топот.
- Бентон, старина, разрешите наш… - Доктор выглянул наружу, озадаченно поозирался по сторонам, но в коридоре было пусто, и он снова вернулся в лабораторию. – Ушёл куда-то. Ладно, потом наши синхрокинестические трансмодуляторы испытаем. Давай пока ещё что-нибудь спаяем!

Вариант 3. Четвёртый Доктор/Эйнли!Мастер
- Мой! Наконец-то он мой! Весь мир! Всё это моё! – бурно ликовал Мастер, закончив трансляцию. - Как насчёт небольшого страстного ПВП на радиотелескопе, Доктор, пока твои настырные спутники нас не догнали?
- Ты просто сумасшедший! А, впрочем, давай, я не против, всё равно больше заняться нечем, - согласился Доктор, и они тут же начали целоваться.
- Зато я против. Это, между прочим, детский сериал! - возмутился режиссёр и отдал распоряжение срочно начать поворачивать антенну.

Вариант 4. Шестой Доктор/Эйнли!Мастер
- Мой! Плащ! – Доктор негодующе кипел, и его румяные щёки раздувались от праведного гнева. - Ты назвал мой! Плащ! Дурацким! Ты сказал: «Снимай скорее свой дурацкий плащ»? Ты и в самом деле назвал…
- Я вовсе не то имел в виду… - беспомощно бормотал Мастер, пытаясь вернуть руки Доктора на место и мысленно проклиная свой несдержанный язык. Кто же знал, что Доктор так сильно привязан к своим нелепым предметам гардероба?
- Что ты имел в своём виду, расскажешь маме с папой, - грубо отрезал Доктор, гордо одёргивая любимый плащ и неприступно скрещивая руки на груди. - ПВП отменяется!

Вариант 5. С нестандартным пейрингом. Второй Доктор|Симм!Мастер
- Твой?
- Мой! – гордо приосанился премьер-министр Гарольд Саксон и воодушевлённо замахал руками во все стороны. – Всё сделано по моему собственному проекту! Каждая деталь, все интерьеры Вэлианта, все малейшие…
- Мне не нравится, - с довольной улыбкой ехидно сообщил ему Доктор и, не дослушав, поспешил вернуться в свою временную линию.

И, наконец - вариант 6. Десятый Доктор/Симм!Мастер (cерьёзный вариант. В кои-то веки вышел NH!
читать дальшеЗабавно, но он начинает называть Доктора «мой» только после их ссоры, когда это слово уже перестаёт соответствовать своему значению. В детстве всегда хватало простого «Тета» или «Доктор», а «мой» было сокровенной мечтой и непроизносимой вслух тайной, чем-то, что не нуждалось в доказательствах, потому что неразрывная связь между ними была очевидна и без слов.

Направляя на него оружие, запирая его за решётку, связывая ему руки, протягивая ему руку, предлагая ему пол мира, он снова и снова пытается вернуть себе право на эти несколько букв, вопреки всему не оставляя надежды на то, что разделённые словом «дорогой» слова «мой» и «Доктор» однажды снова будут иметь смысл. Потому что, хоть он и говорит о том, что хочет обладать всем миром, во всём мире для него никогда не было никого, кроме Доктора.

Но именно тогда, когда цель достигнута, желаемое получено и всё вокруг просто-таки кричит «мой!», а поверженный, беспомощный и униженный враг по одному взмаху руки покорно выполняет все его нелепые прихоти, но при этом молчит, всегда молчит – целый год, целую вечность, он наконец-то понимает, что даже запертый в самую крепкую в мире клетку Доктор никогда не был и никогда не будет его.

Забавно, но Доктор никогда не называл его «мой», за исключением того времени в юности, когда это слово было неразрывно сплетено со словом «друг». Вместе с «другом» исчезает и «мой», и «Мастер», и появляется презрительно-безликое «ты», отрицающее саму возможность какой-либо связи между ними.

Но именно «мой» говорят его руки, его покровительственно-защитный жест, с которым он произносит «прощаю», его властный взгляд и кивок головы в ответ на вопрос «Что будет со мной?». «Мой» - потому что во всём мире для него больше не осталось никого, кроме Мастера, «мой» – потому что это «его» воспоминания, «его» вина и «его» ответственность, и он ничего не требует и не доказывает – просто одним движением глаз констатирует факт, что Мастер без всяких клеток, наручников и решёток всегда был и всегда будет его.

И оказывается, что легче умереть, чем признаться ему – и самому себе – в том, что он прав.